Этим местам и вправду как нельзя кстати сравнение с не спрятанным в сундук подвенечным платьем. Край равнин и холмов, обрамляющий русло Луары с ее притоками Эндром, Вьенном и Шером, не просто географический центр, а подлинное сердце Франции.
Долине реки, раскинувшейся на землях древних провинций Орлеана, Турени, Анжу и северной части Бери, суждено было стать колыбелью французской культуры. Здесь родились бессмертные поэзии Вийона и сатиры Рабле, начиналась научная карьера Декарта. В разные годы с этим великолепным уголком были связаны жизнь и творчество Вольтера, Мольера, Бомарше, Руссо, Беранже, Пруста, Бальзака, Гюго, Флобера, Метерлинка, Франса…
Концентрации столь блестящих людей, очевидно, способствовала аура края, веками формировавшаяся его жителями. Высшей ценностью для них была независимость. Особенно наглядно это выразилось во время Столетней войны. Тогда долина Луары стала надежным приютом французской стороне после захвата англичанами и бургундцами столицы королевства Парижа. С этих земель Людовик XI занялся восстановлением централизованной королевской власти. И как знать, удалось бы это монарху, не будь в долине Луары замков.
Фортификационное зодчество края берет начало в XI веке, формируя архитектурные традиции средневековья. Последние представители династии Капетингов оказались неспособными подчинить амбициозных сеньоров, и земли в долине Луары становятся фактически самостоятельными государствами, особо не признававшими королевскую власть. Разгоревшаяся феодальная междоусобица требовала защиты владений крепостями, чьи массивные стены и донжоны выглядели чужеродными элементами на фоне пастельного пейзажа благодатной долины. Впрочем, с появлением артиллерии былая неприступность замков сходит на нет. Постепенное исчезновение военной угрозы меняет их архитектурный облик, придавая изысканность внутреннему убранству и отделке. Замки «спускаются» с холмов, а рвы и донжоны используются в декоративных целях. Крепости обретают черты загородных домов и резиденций, в которых следы военной архитектуры вытесняются великолепными садово-парковыми ансамблями.
Смена архитектурной традиции в значительной степени обусловлена воззрениями Карла VIII, Людовика XII и Франциска I. Эти монархи прониклись итальянской гуманистической идеей, согласно которой могущество страны определяется не силой оружия, а культурой, изяществом, богатством и образом повседневной жизни, окруженной роскошью. Так в XIV—XVII вв. долина Луары была избрана местом для строительства замков, ставших подлинными шедеврами средневекового дворцового и паркового зодчества. Сейчас эта территория включена в Список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО.
Судьбы луарских замков во многом похожи. Они знали взлеты и падения, дворцовую суету с заговорами и интригами, периоды созидания и разрушения, смену владельцев. Им довелось пережить вандализм толпы времен революции и бомбежки Второй мировой войны. Но, вопреки всему, замки не утратили былого великолепия, сохранив уникальность облика и истории.
Возрождения во Франции. Карл VIII превратил старую крепость в роскошный дворец. Он, по словам Гюстава Флобера, возвышается над городом, как бы бросив себе под ноги кучу мелких камешков у подножия скалы, представляя благородный и импозантный силуэт. Здесь любил бывать Франциск I, пригласивший из Италии Леонардо да Винчи. Последние три года своей жизни мастер провел в соседнем замке Кло-Люсе. По дошедшим до наших дней свидетельствам, монарх и художник часто ходили друг к другу в гости по соединявшей замки подземной галерее, проводя немало времени за философскими беседами. Возможно, в ходе одной из них у юного короля и возникла идея возвести замок, объединивший французский и итальянский архитектурные стили.
Местом для строительства нового замка Франциск избрал окруженную лесами деревушку Шамбор. Леонардо был автором одного из первых проектов. И хотя ему не суждено было осуществиться, многие идеи да Винчи легли в основу окончательного проекта. В частности, в оригинальной двойной винтовой лестнице. Она устроена таким образом, что поднимающийся по ступеням не видит спускающегося и наоборот.
Каменное кружево замка Шамбор восхитило Европу. Свершившимся сном назвал его Альфред де Виньи: «Все это кажется беглой мыслью, блестящей мечтой, которая вдруг приняла твердое тело». Сейчас здесь государственный музей, а лесной парк вокруг замка имеет статус национального охотничьего заповедника, где два-три раза в год принимают гостей президента страны.
Блестящим образцом зодчества предстает замок Шенонсо, созданный на реке Шер. Вероятно, главный секрет его элегантности в том, что на протяжении всей своей истории замок возводился, обустраивался и управлялся семью женщинами, две из которых были королевами. Благодаря их сильному характеру, деловому чутью, вкусу и знаниям архитектуры, появилась на свет жемчужина Шенонсо. Может быть, и судьба Амандины Авроры Люси Дюпен сложилась бы по-другому, не проведи она в этих местах детские годы. А мир бы так и не узнал Жорж Санд.
Посещение луарских замков сродни путешествию во времени, где каждый камень хранит память о прошлом, которое, как известно, у каждого свое. Для Екатерины Медичи, например, замок Блуа не раз становился укрытием во время парижских мятежей, а для Марии Медичи — местом двухлетнего заключения под домашним арестом. У Оноре де Бальзака замок Азей-ле-Ридо связан с воспоминанием о мадам де Берни, музой его «Лилии в долине», где дворец на острове сравнивается с граненым бриллиантом, вставленным в оправу реки Эндр. Чувство домашнего уюта обволакивает посетителей замка Шеверни настолько, что они невольно ощущают себя на приеме семейства маркиза Юро де Вибре. И, к слову, это не столь уж иллюзорно, поскольку имением до сих пор владеют потомки древнего дворянского рода. Стараниями этой семьи в замке во время Второй мировой войны сохранились предметы национального достояния Франции, в том числе и знаменитая Джоконда...
Еще до середины прошлого века Луару бороздили караваны судов. Теперь же о былом судоходстве напоминают лишь заброшенные причалы и доки. Изменился и традиционный сельский пейзаж долины. К счастью, замков это не касается. Их стены лишь светлеют со временем. Говорят, такова особенность местного камня, из которого они построены.
