Прошлой осенью я сказал знакомому, что собираюсь зимой в Турцию. Он посмотрел на меня с удивлением: «Там же в это время нельзя загорать и купаться! Съездил бы лучше на Канары». Я знаю, на Канарах действительно хорошо зимой. Но меня интересовало отнюдь не купание.
Ведь я ехал не вообще в Турцию, а в Стамбул. Совершенно непонятно, почему у россиян эта страна до сих пор ассоциируется почти исключительно с пляжным отдыхом. Помимо того что там, как в Греции, есть все и еще немножко, там есть такое странное чудо, как Стамбул. И не стоит к этому великому городу относиться только как к источнику дешевых шуб и прочей мягкой и твердой рухляди.
Да и вообще, как жителю Москвы, давно претендующей на звание Третьего Рима, можно быть настолько ленивым и нелюбопытным, чтобы не побывать в Риме номер два — в Константинополе-Стамбуле?
А что касается зимы, уверяю вас: зима в Стамбуле чуть прохладнее московского лета. Я посещал этот город в разные сезоны. Ну, подул вдоль Босфора холодный гиперборейский ветер, так застегни куртку — и вперед.
Там же мусульмане...
Еще больше мой знакомый изумился, когда я добавил, что цель моего визита в Стамбул — посмотреть, как там празднуют Рождество. «Ну ты даешь… Там же мусульмане».
Это соответствует истине. В городе, чье население власти подсчитать не в состоянии, где живет не то 8, не то 15 миллионов душ, большинство людей в той или иной степени следуют установлениям ислама. Надо, впрочем, понимать, что турецкий вариант ислама — это нечто иное, нежели в Саудовской Аравии или даже в Египте. Турция — светская страна, и любые проявления религиозного экстремизма тут карают куда серьезнее, чем в России.
Тем не менее одно из самых дивных переживаний в Стамбуле — начало намаза. Призыв муэдзина раздается с минарета Голубой мечети, меньше чем через секунду его поддерживает мечеть Сюлеймание, а затем подхватывают бесчисленные минареты великого города… И Стамбул накрывает волшебная акустическая чаша. Свод ее уходит в небо, обод охватывает европеизированную Галату, находящийся на территории европейского континента исламский район Фатих, пересекает Босфор и Мраморное море и захватывает буржуазный Бейлербей и пролетарский Юскюдар уже в Азии.
И все же я собирался в Стамбул именно на Рождество — посмотреть, как празднуют его во Вселенском Константинопольском патриархате, признаваемом всеми православными церквами «первым среди равных». Мне было интересно увидеть, как это происходит в храме, у которого не так много прихожан в самом Константинополе, но многие миллионы их живут по всей планете. А отмечает Константинопольский патриархат этот великий праздник по «новому календарю» 25 декабря, то есть вместе с католиками и протестантами, а также вместе с большинством православных церквей.
С верхушки Галатской башни
Тот, кто однажды попал в Стамбул, не освободится от его наваждения никогда. По-моему, нет на свете более странного, разнообразного, одновременно прекрасного и отталкивающего города. Разве что Москва… Но в Москве нет такого обилия гениальных памятников архитектуры и культуры и такого безумия жизни.
Хотите Европы — почти как в Дюссельдорфе? Отправляйтесь в район Мода. К знакомому русскому слову «мода» стамбульская Мода не имеет никакого отношения. За исключением того, что здесь имеются такие же бутики, как в Лондоне, Париже, Токио, Москве, Милане и Женеве.
Желаете экзотики? Тогда двигайте в Фатих, где каждая вторая женщина закутана черным платком до глаз, а каждый второй мужчина — бородатый. Сюда не стоит надевать мини-юбку или шорты. Камнями не закидают, но посмотрят очень косо. Впрочем, пойдете ли вы в шортах в православный монастырь?
…И я отправился в один из моих любимых городов. Остановился в гостинице с пышным названием Buyuk Londra Hoteli (то есть Grand Hotel Londres, — «Гранд-отель Лондон») в районе Бейоглу, рядом с Перой, ныне называющейся улицей Истиклаль. Напротив похожего на тортик «Гранд-отеля Лондон», построенного в начале прошлого века, расположен Pera Palace Hotel, где, как известно, останавливалась Агата Кристи, когда обдумывала роман «Восточный экспресс». Над ажурным балконом гостиницы болтаются на ветру линялые флаги разных стран, а из ее окон открывается один из лучших видов на Халидж — залив Золотой Рог.
Правда, краны текут, по стенам ползают тараканы, мебель — растрескавшаяся и скрипучая, ремонт, похоже, не делали с незапамятных времен, а служащих не докличешься. Но зато в холле — выцветшие антикварные ковры, огромная богемская люстра, коллекция старинных радиоприемников и патефонов и клетки с болтливыми канарейками и попугайчиками.
Проживание стоит меньше 40 долл. в день, но проводить в номере много времени я не собирался — только ночевать.
С утра забрался на Галатскую башню, чтобы снова обозреть Город. Это нужно делать дважды: только приехав и перед отъездом, чтобы воскресить воспоминания. С вершины этого стоящего на высоком холме сооружения, возведенного византийцами и перестроенного в Средние века генуэзцами (Галата была, в сущности, отдельным городом, где проживали выходцы из Западной Европы), открывается весь Стамбул, и легче разобраться в очертаниях города.
Под ногами путаница узеньких улочек Галаты и Бейоглу, кое-где на крышах домов замечаешь луковки православных церковок. Их когда-то построили русские эмигранты. Сейчас самих церквушек уже почти нет, а луковки остались.
На северо-запад, в сторону площади Таксим, тянется улица Истиклаль, самая бурлящая в Стамбуле, полная кафе, ресторанов, клубов и магазинов. Направо — дорогие буржуазные районы, виднеется пышный дворец Долмабахче, а дальше через Босфор перекинулся в Азию колоссальный Босфорский мост.
Внизу и слева — живописный район Каракей, когда-то рыбачья деревня, а ныне скопление лавчонок, торгующих всевозможными скобяными товарами, сетями, якорями, канатами и прочими изделиями, надобными для морского промысла. И — залив Золотой Рог с перекинутым через него Галатским мостом, на котором вечно стоят десятки рыбаков с удочками, ловят скумбрию. На той стороне — район Эминоню, благоухающий пряностями Мисри Чарши (Египетский рынок), дальше — муравейник Капалы Чарши (Большой рынок), левее — зелень парка, окружающего дворец Топкапы, когда-то резиденцию византийских василевсов. А вдали высятся колоссальные купола Святой Софии и Голубой мечети.
Правее, на другом берегу Золотого Рога, — район Фенер, где расположен Константинопольский патриархат и куда я на следующий день собирался на рождественскую службу.
Расстилается простор Мраморного моря, ползут куда-то пароходы, шныряют катера. Около устья Босфора, на азиатской стороне, — район Юскюдар, а дальше в дымке — горы Анатолии.И повсюду — сотни минаретов…
Под маяком
Итак, поутру, вдоволь нагулявшись накануне по городу, отправляюсь в Фенер. Название этого района происходит от греческого слова «фанарос» — лампа, маяк. Когда-то здесь на самом деле был маяк, но его давным-давно нет.
После того как турки в 1453 году завоевали Константинополь, сюда стали перебираться представители высшего класса греческого населения города, оставшиеся жить в павшем Новом Риме. В Фанаросе стояли дома наследников померкшей славы Византии — семей Палеолог, Ипсиланти, Кантакузин, Гаврас. Они получили общее название «фанариоты». Турецкие власти к ним относились, в общем-то, терпимо (если те не нарушали законы Блестящей Порты), не мешали хранить православную веру и устоявшиеся традиции. Хотя без трагедий не обходилось…
Часть фанариотов постепенно покинула берега Босфора: кто-то перебрался в Россию, кто-то — в Западную Европу. Но в начале прошлого века Фенер еще был преуспевающим районом, застроенным изящными домами. Потом в результате всевозможных политических пертурбаций большинство греков оставили родные места, но до сих пор их помнят. Где бы греки ни жили, они редко скажут «Константинополь», тем более «Стамбул». Обычно говорят «Полис», то есть просто Город.
Район обнищал, его заселила турецкая беднота, здания облупились и покосились. Но в сердце Фенера до сих пор находится резиденция Его Всесвятейшества архиепископа Константинополя, Нового Рима и Вселенского Патриарха, каковым ныне является владыка Варфоломей, считающийся 270-м преемником апостола Андрея, духовный глава многих миллионов разноязычных православных, в ведении которого находятся тысячи церквей и монастырей.
А еще блестяще образованный Варфоломей, свободно говорящий на пяти европейских языках (кроме греческого, латыни и турецкого), носит прозвище Зеленый Патриарх: одна из его важнейших забот — сохранение окружающей среды.
За черными воротами
Его резиденция очень скромна. Неширокая улица, высокая стена, ворота, над ними герб Константинопольского патриархата — двуглавый орел. Ворота наглухо заложены кирпичом и выкрашены черной краской. По приказу султана 22 апреля 1821 года перед ними был казнен патриарх Георгий, и с тех пор проходом не пользуются. Войти можно только через боковую калитку. За ней небольшой двор, здание, где живет патриарх и где находится его драгоценная библиотека, унаследованная от предшественников, и патриаршая канцелярия. Растут кипарисы, красуются заботливо возделанные цветники. Этакий островок чистоты посреди кавардака обнищавшего Фенера.
И церковь. Маленькая, небогатая, без каких-либо признаков пышности, никак не похожая на кафедральный собор Вселенского Патриарха.
Подхожу к патриархату. Уже за несколько сотен метров до входа на тротуарах — турецкие подростки, торгующие не сувенирами для туристов и бубликами с кунжутом, как обычно, а — церковными свечками. Ну так что ж, следование исламу — следованием, а зарабатывать надо…
В храме звучит греческая речь, десятков пять празднично одетых прихожан ждут владыку. Тот появляется через несколько минут. В черном подряснике, только сияет в руках золотой патриарший посох. Один, без охраны, кто угодно может подойти к нему под благословение, просто поговорить. Обходит церковь, здоровается с верующими, о чем-то с ними беседует. Уходит в алтарь, возвращается уже в богатом облачении. И начинается служба.
Торжественно и аскетично звучат древние песнопения. Ни телекамер, ни политиков, ни дипломатов. В храме — только потомки фанариотов и несколько чужаков — по паре французов, немцев, американцев, англичанин, даже японец, но ни одного русского, кроме меня.
Служба закончена. Патриарх, сняв облачение, снова обходит церковь, разговаривает с прихожанами. А затем берет свой посох и, пересекши дворик, удаляется к себе в резиденцию.
Ну а я по извилистым переулкам старого Стамбула, где дряхлый деревянный домишко, готовый вот-вот рухнуть, соседствует с только что реконструированным под дорогую гостиницу старинным особняком, иду смотреть другие чудеса этого удивительного города. Иду в мечеть Сюлеймание, построенную гениальным архитектором Синаном, по рождению не то армянином, не то греком, под своды Капалы Чарши, города-рынка, предлагающего любой товар — от часов Cartier (возможно, поддельных, а может, и настоящих) до копеечных китчевых сувениров, от вкуснейших сладостей до заботливо запыленных персидских ковров. И дальше — на простор площади, бывшей когда-то византийским ипподромом, мимо «Маленькой Айя-Софии» — изумительной церкви Сергия и Вакха… Куда глаза глядят, куда несут ноги.
И подозреваю, в Стамбул-Город ноги принесут меня еще не раз.
