Я не попала в пустыню, хотя мечтала именно о ней: так прекрасны песни тех, кто заболел песками, как другие заболевают морем. Сахара осталась миражом, не выйдя из-за гор Высокого Атласа. Но везде в Марокко тебя не оставляет то самое ощущение, которое, наверное, живет в пустыне. Будто время оплавилось и замерло в какой-то полдень века назад. Ради этого сюда и едут.
Самый популярный курорт Марокко на берегу Атлантики — Агадир. Отстроенный всем миром после страшного землетрясения, он похож на любой курорт средней руки. «Агадирами» в марокканских деревнях называют коллективные амбары — большие глинобитные сараи, где все вместе хранят и сушат урожай. В этом Агадире прожариваются до степени well done туристы, новую порцию которых каждый день доставляют со всех концов света чартеры. Если уж ехать в Агадир, то для того, чтобы провести несколько дней в приличном отеле (лучший из них — Dorint Atlantic Palace с роскошным центром талассотерапии, гольф-клубом и казино), а остальное время посвятить поездкам. Потому что подлинное Марокко начинается там, где кончается туристическая зона.
Даже океан противился пляжному отдыху. По утрам небо затянуто тучами — такова особенность агадирского климата, в котором сталкиваются перед лицом гор холод канарского течения и горячее дыхание пустыни. Солнце побеждает только к полудню. Места для отдыхающих, готовых платить за лежак, отделены от воды дорожкой, по которой движутся бесконечным потоком торговцы, навязчиво предлагающие все — от настоящих мандаринов до фальшивых часов («Гуччи! Картье! Омега! Булгари!»). Есть еще полоса «дикарей», расположившихся прямо на песке, через нее проходишь как сквозь строй. В основном это арабские семьи — женщины всех возрастов в длинных платьях с бесчисленными мальчишками, шумными и озорными. При ближайшем рассмотрении тут оказалось довольно мелко, а чуть соберешься заплыть подальше, раздается свисток спасателя.
Часам к четырем океан и вовсе уходит — отступает так далеко, что до каменной гряды, ограждающей зону купания, легко дойти по воде аки по суху. Отлив.
Открытие Атлантики
Вдали от берега океан показывает свой истинный нрав. Недаром атланты — это отсюда, с вод Атлантики, гор Атласа. Наша утлая яхтенка раскачалась не на шутку. К тому же обещали акул. Чтобы их приманить, у нас был запас тухлятины, которая одна — и безо всякой качки — вызывала морскую болезнь. Но еще и штормило. Три француженки, похожие друг на друга как яблоки с одного дерева разного урожая и, соответственно, степени сморщенности — стоически молча сидели на носу у стола, который в конце рыбалки должен был стать обеденным. Пара молодых немцев предпочла в ожидании рыбалки кубрик, остальные пытались загорать. Было ветрено, довольно холодно и ужасно тошно. Наконец тухлятина отправилась за борт, и мы пошли на всех парах к рыбному месту. И тут вдруг возле борта что-то громко шлепнуло по воде. Показался хвост, черная длинноносая голова и умный глаз. Стая дельфинов! Огромные и совсем крошки, они кувыркались вокруг, подставляли солнцу резиновые блестящие бока, разглядывали нас, визжащих от восторга, а потом исчезли так же неожиданно, как и появились.
Ловить рыбу предлагалось первобытно — каждому дали по бобине лески, на конце которой торчали три крючка. На них надо было нанизывать килек, опускать поглубже в воду и ждать, пока не клюнет. Клевало часто, но каждый раз обнаруживалось, что крючки пусты — наживка съедена, рыбка уплыла. Мне уж было наскучило это дело, когда вдруг на крючок попалась-таки рыбешка средних размеров и разбудила азарт. Тем более что команда предупреждала, что есть будем то, что наловим, а француженки все так же молча сидели у стола. Немец поймал разом трех на все три крючка и полностью удовлетворился званием «Капиталисто!», которым его наградил капитан. На нас лежала ответственность: тремя рыбами всех не накормишь.
Акулы не пришли. И может, оно и к лучшему: ничто не помешало наслаждаться купанием, пока команда занималась обедом. Каково же было разочарование, когда подали домашнюю заготовку — шашлык. В ответ на возмущенное: «Где же наша рыба?», кок очистил несколько рыбешек и зажарил их — свежих, костлявых, истекающих рыбьим жиром. И тут одна из француженок наконец вскочила — ее настигло море. Мать и бабка, не скрывая неодобрения, торжественно последовали за ней. Европа капитулировала.
Путь арганы
Вы когда-нибудь слышали, чтобы козы лазали по деревьям, вроде кошек? Клянусь Аллахом, я видела своими глазами, как голодные козлы облепили хилое деревце: один, неуверенно переступая по корявой ветке, даже добрался до самой верхушки, другие предпочли ветви пониже и балансировали на задних ногах, опираясь передними о сучья, третьи упрямо карабкались по стволу.
Аргана — уникальное дерево, которое растет только в Марокко. Оно цепляется за землю на самом краю пустыни, где соков не хватает даже для травы. Местные крестьяне используют аргану без остатка — из стволов делают мебель, ветки сжигают в печах, листьями кормят коз. Но главное — масло, лечебные свойства которого были известны еще древним. Берберский способ изготовления масла невероятен: чтобы собрать орехи с колючих деревьев, вдоль посадок проводят верблюдов, те едят орехи, а потом люди сгребают с дороги прошедшие первичную обработку плоды, сушат, вручную лущат и давят.
«Арган Олия! Олия арган!» — протяжно кричат разносчики на пляже. Лучшего лекарства от здешнего злого солнца просто нет (правда).
Столица жары
В Марракеше нестерпимо жарко. Пока солнце вдруг не бухнется за горы, древняя столица раскалена докрасна — 45 в тени никого не удивляет. Тут мечтаешь о ветерке и прибое Агадира. Да любой бассейн сойдет! Пышут жаром камни дворца «Эль-Бади» — тут был бассейн 90 на 20 метров, а еще 360 залов, система центрального отопления (это в Африке-то XVI века) и все изукрашено невероятно: оникс из Франции, мрамор из Италии, гранит из Ирландии, слоновая кость из Индии, золотые пластины на стенах. Строителям платили в год столько золота, сколько они весили сами. Дворец строили 25 лет и еще 10 - разрушали. Разрушили.
Попрохладнее во дворце «Бахия» — тут апельсиновый сад и фонтаны. Дворец построил великий визирь Сиди Муса для своей любимой жены. Одной из двадцати четырех, не считая наложниц. «Женитесь на ( инах, — говорит Коран, — пусть их будет две, и три, и четыре. А если боитесь, что не будете справедливы, то на одной». В прежние времена муж мог сказать надоевшей жене, что она ему больше не нужна, и ей надлежало тут же исчезнуть — в чем есть. Законы изменились, а привычка осталась — под покрывалами, скрывающими лицо и фигуру, женщины носят множество украшений.
По легенде, золота, которое сняла с себя одна из жен султана Якуба аль-Мансура, хватило на четыре шара, венчающих знаменитую мечеть «Кутубия». Это было ее покаяние за чревоугодие во время священного поста рамадана. Древние астрологи уверяли, что шары держатся наверху лишь благодаря влиянию планет. Все это, конечно, сказка — шары сделаны из позолоченной меди и надежно закреплены. Но веками люди верили этой сказке и шли войной на Марракеш ради золота. Сказки вообще чем фантастичнее, тем убедительнее, — этот закон хорошо известен сказителям (есть в Марокко такая профессия). На огромной и всегда запруженной народом площади Джема-эль-Фна за несколько дирхем можно послушать смешные или грустные, поэтичные и романтические истории, случившиеся то ли вчера, то ли во времена Аль-Мохадов. Днем заклинатели змей, факиры и танцоры вполсилы трудятся для туристов, которые охотно отдают монетки за экзотику. Вечером площадь заполняют мужчины — молча играют в шашки, катают шары, жарят мясо, вглядываются в карты таро. Будто время пошло отсчитывать дни, годы, столетия назад.
Под покровом небес
Пустыня лежит далеко за перевалами Высокого Атласа. Узкая дорожка серпантином обвивается вокруг горы, и дух захватывает от одного взгляда вниз. Вдруг перед глазами предстает пестрый шатер — земля устлана коврами, стены и потолок тоже сделаны из них. Путники не пьют воды: от нее еще больше хочется пить, они пьют чай — по дороге холодный, на стоянках обжигающе-горячий и приторно сладкий. На маленький чайничек кладут щепотку черного чая, пучок свежей мяты и с десяток кусков сахара.
Еще несколько часов пути, и прилепившаяся к склону розовая берберская деревня встречает заунывной протяжной мелодией и боем дебира. Потом будут горячие лепешки и мед, тажины — керамические сосуды с высокой крышкой, где томилась курица, приправленная лимоном, и сладкий кус-кус, который положено есть руками, ловко скатывая в шарики. И долгий гипнотический танец женщин, движущихся под убыстряющийся ритм, звеня в такт массивными серебряными украшениями. Так все чаще стучит кровь в висках, когда любишь.
«Начиная с определенной точки возвращение невозможно. Это и есть та точка, которой надо достичь», — эпиграф из Кафки в удивительном печальном романе «Под покровом небес», действие которого происходит в Сахаре. До этой точки было еще далеко, когда сверху упало черное-пречерное небо — все покрыла тьма марокканская.
Оазис
У каждого города в Марокко свой цвет. Марракеш — красный, горячий. Эс-Сувейра — бело-голубая, ветреная. Гораздо более европейская: ее и построил-то француз, причем очень старался — султан выпустил его из тюрьмы, и если бы владыке не понравились красоты и оборонительная мощь форта, пришлось бы архитектору закончить свои дни на плахе. На стенах тут соседствуют еврейские каббалистические символы и арабская вязь из Корана, французские вывески и американская реклама. И туристы иные — одиночки, живущие в колоритных старых гостиницах без электричества и крошечных пансионах, где можно даже снять выгородку на крыше, чтобы, едва открыв глаза, утонуть взглядом если не в небе, то в океане. Они обедают на пристани свежайшей, только что изловленной и изжаренной (да-да!) рыбой и знают толк в антиквариате. Даже торговцы в Эс-Сувейре почти не торгуются, а не понравишься — могут и отказать.
Мы заглянули в какую-то из арок и обнаружили там прелестный ресторанчик с плетеными креслами и белыми скатертями. Совсем пустой — только пожилая дама европейского вида, сидевшая за столиком с чашкой кофе, призывно помахала рукой. Когда услыхала, что мы русские, тут же перешла на родной. Мария Александровна родилась в эмиграции, в Париже. Архитектор, работает в разных странах, есть ее работы и в Москве. А Эс-Сувейра — это большая любовь. Приехав однажды, она не смогла уехать. Купила дом и поселилась.
Мария Александровна повела нас туда, куда туристы не ходят — в маленькие галереи художников, в арабские кварталы, где дети бросаются целовать в знак приветствия, а в домах за обшарпанной дверью прячутся удивительные мозаики на стенах, резные кедровые панели на потолках, старинные ковры и светильники, обтянутые промасленной кожей с тонкими рисунками хны, как на ступнях и ладонях местных женщин.
Купить бы все это, увезти с собой кусочек Марокко, — мечтала я.
Барака
Сук бурлил несмотря на полуденную жару. Рынок — место такое же главное, как мечеть. Это даже в названиях городов: например, Сук-Эт-Тлята, что значит «Базар по вторникам». Чем больше город, тем больше рынок: в Марракеше их с десяток — ковровый, жестяной, медный, кожаный, деревянный, золотой, овощной, мясной плавно перетекают друг в друга. Но потеряться тебе не дают — из толпы немедленно появляется некто, называющий себя гидом, и предлагает проводить. Естественно, за соответствующее вознаграждение.
Все суют свой товар, и, стоит только задержаться взглядом на чем-нибудь, как тебя тащат в лавчонку. А как хотелось рассмотреть и запомнить благородные рисунки берберских ковров, тусклый блеск расшитых кож, резные деревянные шкатулки и керамические плошки, тяжелое серебро, в грубости которого обаяние дикости. Оставалось поглубже вдохнуть непривычных ароматов специй, пирамидками насыпанных на прилавках, бросить быстрый взгляд на россыпи дынь и арбузов, наваленных прямо на земле, горы баклажанов и цуккини...
И тут я заметила нечто, мимо чего просто пройти не могла, — стол, в котором были спрятаны солнце, океан, горы и пустыня. Марокко славится особенной мозаикой — камень или плитку тут разбивают на множество мелких кусочков и потом собирают снова в причудливые узоры. Стол был большой. Наверное, очень тяжелый. И скорее всего дорогой.
«Почем?» — поинтересовалась я автоматически. Цена превышала сумму, которая была у меня в кармане. Я отвернулась. «Сколько дашь?» Я разделила цифру втрое. Он скинул треть. Я прибавила пятачок. Он сбавил столько же. Как только я поворачивалась, чтобы уйти, он сразу опускал цену, которая в конце концов приблизилась к чему-то похожему на правду. «Остановись, — уговаривал внутренний голос. — Как ты потащишь эту тяжесть?» «Можно взять одну столешницу, это облегченный вариант — она изнутри не залита бетоном, а дома закажете ножки, — будто прочитал мои мысли лавочник и тут же снял столешницу. Она была тяжелой. — Ваша последняя цена, мадам?» — «180». — «201». — «180 и все». — «200». — «180». — «195». — «180». Он понял, что больше я действительно не дам и махнул рукой. Стол начали заворачивать, а мы, утомленные торгом, сели пить чай. Мозаика быстро скрылась под тканью и картоном. «Все в порядке, мадам. Али донесет стол до такси. Дайте ему что-нибудь — у него пятеро детей». Чумазый Али ухватил веревку зубами и поднял в воздух махину. Зубы были коричневыми, и их было мало. Я отчаянно замахала руками: конечно, заплачу. «Барака Аллах уфик» — прощались со мной торговцы.
Вообще-то, чтобы на тебя снизошла «барака», то есть божественная благодать, надо совершать паломничество к могиле святого, собрать там земли и хранить ее как реликвию, но пожелание это часто слышишь на рынке.
До конца отдыха стол жил в номере и мучил меня — я с ужасом представляла, какой он тяжелый, а носильщиков не будет, и большой — нет, все равно маленький, чтобы за ним обедать. А главное, я совершенно забыла, какого он цвета. Впрочем, это было неважно — все равно в аэропорту разобьют. Когда ненавистная уже столешница перекочевала за багажную стойку и я побрела в дьюти-фри, кто-то из попутчиков догнал меня с вопросом: «Это не ваш стол там упал?»
...А столик оказался прекрасным. Самого правильного размера и цвета. В нем прячутся солнце, океан, горы и неведомая пустыня. И с тех пор, как мы приделали к нему ножки, я каждый день думаю о Марокко.
Полезные советы
Добраться до Марокко можно одной из европейских авиакомпаний с пересадкой в Европе (около $1000), регулярным рейсом «Аэрофлота» до Касабланки (от $600), а там пересесть на местные авиалинии. В сезон есть чартер Москва-Агадир.
Климат тут весьма разнообразен, есть все — от пустыни до горнолыжных трасс. На Атлантическом побережье сезон начинается в мае и заканчивается в октябре.
Распространен французский язык, английским владеет только персонал в хороших отелях. Звездность отелей обычно немного ниже заявленной, собственные пляжи есть только у лучших. Пляжные полотенца не предусмотрены, как и фены. Напряжение может оказаться и 220, и 110 вольт, так что лучше взять и адаптер.
Национальная валюта дирхем (Dh) равна примерно $0,1. Вывоз валюты запрещен — все надо потратить на месте. За все мелкие услуги надо давать мелкие чаевые.
В Марокко два вида такси — малолитражки оранжевого цвета сажают по три человека. Проезд по городу обычно не превышает Dh30-50, но надо напоминать, чтобы водитель включил счетчик. Большие такси нанимают, если пассажиров большая компания и для междугородних переездов, тут нет счетчиков и надо заранее договариваться о цене.
Торговаться обязательно!
