Даже нас, повидавших виды украинцев, социальные контрасты в Кении могут шокировать. Обеспеченных, довольных жизнью кенийцев легче всего встретить в клубах для богатых и красивых. Шляпы элегантных дам, прекрасные ухоженные газоны, гольф, породистые кони – всё это живо напоминает о британском колониальном прошлом страны.
Но и неимущим кенийцам, как поют девушки из ВИА ГРА: «солнце одинаково светит». Вечное лето, высокие небеса, тёплый ветер. Казалось бы, люди, живущие в этих исключительных климатических условиях, должны быть улыбчивы и безмятежны, как африканское небо над ними. Ничего подобного. Наоборот, кенийцы замкнуты, молчаливы и угрюмы, пожалуй, даже больше, чем жители Украины. Надо думать, из-за того, что живут в несправедливости.
Пять лет назад в Кении прошли президентские выборы. После них в стране началась гражданская война между сторонниками двух кандидатов Мвая Кибаки (Mwai Kibaki) и Раила Одинга (Raila Odinga). Погибло около 1200 человек, а 600 тыс. человек вынуждены были покинуть свои дома. Многие до сих пор остаются бездомными. Кенийцы задавлены внутренними проблемами. СПИД остается одной из главных проблем страны. Наводнения и засухи, эпидемии холеры и малярии, межэтнические столкновения.
Между тем, жизнь Человеческой цивилизации в Кении не замирала ни на миг, разве что стрелки часов истории остановились на каменном веке и в течение многих столетий не сдвинулись с места. Посудите сами. Вероятнее всего, здесь, в восточноафриканской саване находится колыбель человечества. Это как будто подтверждают археологические находки. Так, например, в Кооби Фора, в северной части Кении, на озере Рудольф были обнаружены останки прямоходящего человека, возрастом полтора миллиона лет. Именно из этого региона Африки началась экспансия человеческого вида на другие континенты.
В месте зарождения человеческой цивилизации в небо возносятся небоскрёбы столицы Кении – Найроби. Город вырос вблизи болота и маленькой речушки называемой масаями э найробэ – «холодная вода». В 1899 году англичане, строившие железнодорожную ветку от кенийского порта Мамбаса до Кампалы современной столицы Уганды, основали в этом месте продовольственную станцию. Из маленького лагеря выросло поселение, со временем, достаточно крупный город. В 1907 году Момбаса передал полномочия столицы британской колонии в Восточной Африке городу Найроби.
Из под, так называемого, «колониального ига» страна освободилась в декабре 1963 года. Год спустя была провозглашена республика, первым президентом которой стал Джомо Кеньятта из племени кикуйя. На днях его внук, экс-министр финансов Ухуру Кеньятта предстал перед судом по обвинению в организации кровавых межэтнических столкновений, последовавших за выборами президента страны в 2007 году.
Кенийцы не являются однородной нацией, её составляет сорок, а то и более, этнических групп и племён, говорящих на тридцати языках. Самым многочисленным сообществом в Найроби являются кикуйю, более шести миллионов человек. Их исконные племенные территории вплотную прилегают к многонациональной столичной агломерации.
Кикуйю – земледельцы, разводят также коров, овец и коз. Они живут в домах, похожих на большие корзины – из скреплённых верёвками вертикальных дощечек, крытых конусами из тростника. Селения огорожены от диких животных живой изгородью из кактусов и колючих кустов, оплетённых лианами. В изгороди всего один проход в селение. Стены хаты плетут мужчины. А крыши кроют женщины. Щели в хате замазывают коровьим навозом. У хозяина кукуйю отдельная хата. Она так и называется «hut» (хат – англ.). Самая большая хата у первой жены. Поменьше – у второй. Дочери живут с матерями, пока их не выдадут замуж. Сыновья тоже живут с матерью до 14 лет, потом они переселяются в отдельную хату, по размеру, как у второй жены. Козы тоже ночуют в домах жён. Муж ночует либо в своём доме один или приглашает жену к себе в компанию, либо может пойти спать к любой из жён. В центре усадьбы находится кострище, где семья обычно встречается, чтобы обсудить семейные дела.
А у бабушки-кикуйя самая маленькая хатка, размером с крупный улей. Она обычно ставится у входа в селение. Кикуйя говорят, что бабушка всё равно спит плохо, так что, всё услышит, если чего. Наши бабушки ведь тоже у подъездов сидят – дежурят.
Именно на территории племени кикуйю находилась кофейная ферма известной датской баронессы-писательницы Карен Бликсен. Вождь племени разрешил ей нанимать работников из кикуйю, но предупредил, что кофе урожая не даст, так как Найроби слишком высоко (2000 метров над уровнем моря) для этого. «Не больно его слушайте, сказал переводчик баронессе, Он хоть и вождь, но он кикуйю!» (т.е. в кофе ничего не смыслит). Ферма Бликсен пережила времена своей славы в 20-х годах прошлого столетия. Её гостями были владельцы плантаций и английские аристократы, охотники на «африканскую пятёрку» и авантюристы в хорошем смысле этого слова.
Нынешний президент Кении Мваи Кибаки, стати говоря, тоже из племени кикуйю, он, как многие влиятельные кенийцы и богатые европейские бизнесмены, живёт в вилле на землях кофейной фермы Карен Бликсен. Сейчас там как бы кенийская «Конча Заспа».
Датская писательница провела в этом поместье 17 лет своей жизни. «У меня была ферма в Африке у подножья холмов Нгонг» такими словами начинается её известная повесть «Из Африки». Карен Бликсен вернулась на родину в Данию в 1931 году. Она была переполнена эмоциями, её брак распался, её возлюбленный Дэнис Финч Хаттон погиб в авиакатастрофе, а кофейная плантация обанкротилась. И Карен написала мемуары, которые стали бестселлером. В 1985 году её автобиографическая повесть стала основой для фильма с Мэрол Стрип и Робертом Редфордом в главных ролях, режиссёр Сидни Полак.
Фильм почти полностью снят в Кении. Дети племени кикуйю, которые снялись в роли школьников первой кенийской школы Карен Бликсен, теперь работают охранниками в Найваша Кантри Клаб, у одноимённого озера. Они рассказывают: «Этот фильм награждён несколькими премиями Оскар. Для его съёмок на остров в озере Найваша свезли много животных – антилоп, жирафов, львов. Сцены сафари снимали на этом острове. И школу Карен Бликсен тоже там снимали. Животные на острове остались, только львов увезли в парк «Цаво». И последний фильм «Нигде в Африке», снятый в Кении в 2001 году по автобиографическому роману немецкой писательницы Стефани Цвейг, получил премию «Оскар». Его режиссировала Каролин Линк.
На самом деле, Найваша Кантри Клаб находится уже на землях племени масаи. Это, пожалуй, самое известное африканское племя, за пределами «Чёрного континента». После голливудского фильма «Призрак и тьма» Стивена Хопкинса их считают охотниками на львов. В основе фильма лежит подлинная история о львах-людоедах, в 1898 году парализовавших строительство железной дороги в Кении. При написании сценария использовались сведения, изложенные в дневнике реального участника этих событий полковника Патерсона.
Однако, в сущности, охота на львов не самое главное занятие масаи. Они скотоводы. Разводят горбатых африканских коров. Ковбои в буквальном, английском значении этого слова. В отличие от оседлых кикуйя, масаи – кочевники. Они постоянно перемещаются по бескрайней саване в поисках пастбищ и воды для своего скота. Их трудно сосчитать, по словам местных, в Кении где-то 400 тысяч масаи. Со львами и гиенами у них извечная война, потому что коровы масаи – самая лёгкая добыча для хищников. Говорят, что раньше, чтобы стать полноправным мужчиной, юный масай непременно должен был убить льва. Копьём и ножом. Сейчас, благодаря европейским охотникам, львов на всех масайских юношей не хватает, так что достаточно, чтобы взрослые масаи окружили льва, а испытуемый схватил бы его за хвост.
Это как в советской армии была такая у мотострелков «обкатка танком». Новобранец прятался в маленький окопчик, танк над ним проезжал, а солдат должен потом подняться и кинуть сзади в махину гранату. Учебную. И танк не страдал, и боец свой страх навек преодолевал.
Масайская мазанка называется «маниальта». Дверей в маниальте нет, только дверной проём. Для масая дверь в доме – это признак трусости хозяина. Мужчины масаи строят загоны для скота, колючую изгородь вокруг стойбища и пасут скот. Хижина масая похожа на огромный, полый внутри кизяк, потому, что возведён из тростника и каких-то невразумительных палок, обмазанных коровьим навозом вперемежку с грязью. Крыша плоская и тоже из навоза. Производят эти чудеса архитектуры женщины масаи. Каждая строит, с позволения сказать, «дом» строго по высоте своего роста. Низкорослые невесты, таким образом, не пользуются популярностью, потому что они будут строить хаты со слишком низким потолком-крышей, где мужу всю жизнь придётся сгибаться в три погибели. Кстати, в хате масая есть отдельный вход для мужа. Жёнам, детям и невесткам этим входом пользоваться запрещено. Они используют другую дверь, «женско-детскую», которая ровно напротив двери мужа.
Справа от хижины мужа расположена лачуга первой жены. Если у масая больше, чем одна жена, то их лачуги располагают слева. И он ходит туда «налево». Женскую мазанку масаи легко распознать по особому горбу на крыше. Изнутри горба – это место грудного ребёнка, где его колыбелька в тепле и безопасности. Ещё у каждой женской хаты есть загончик, где женщины доят по отдельности коров. Внутри женской мазанки две лежанки. Одна, поменьше для жены, а другая, что побольше – для детей или для мужа, если он вдруг придёт на ночь. Между лежанками – очаг. Трубы или дымохода нет. Хата специально топится «по-чёрному», чтобы изгнать из всех щелей скорпионов, ядовитых пауков и прочую кровососущую нечисть. Вонища стоит такая, что хоть святых выноси!
Сыновья и дочери так и спят в постели отца, пока им не исполнится 15 лет. После 15-летия отроковицы спят в доме своего женатого брата. А отроки после 15-ти идут львам хвосты крутить. Т.е., в буквальном смысле, живут с отчей скотиной под открытым небом. Они и являются охранниками дома своего отца до тех пор, пока сами не женятся. А когда масай женится, его жена построит ему собственный полый кизяк.
В юношестве масай не обрезает свои волосы. Первый раз подстригается и бреется масай только, когда женится и станет отцом. В общем, стимулов для скорой женитьбы у масая хоть отбавляй!
В центре стойбища масаи есть сильно занавоженная загородка, куда загоняют на ночь коров. Мух, представляете, сколько?! А запах лучше и не представлять.
Масайское стойбище не выращивает никаких овощей там или злаков, эти кочевники саваны питаются мясом, молоком и кровью своих домашних животных. Сейчас масаи кормятся ещё тем, что пляшут для туристов и продают им свои замысловатые поделки – деревянные фигурки, циновки с этническими узорами, изделия из кожи, корзины, бижутерию, платки и скатерти – всё выполнено вручную и стоит не слишком дорого. Лучшими клиентами являются, разумеется, европейцы, не привыкшие торговаться.
В эти места мы – европейцы, азиаты, американцы, австралийцы остальное человечество приезжаем, как приезжает в село горожанин, сын уехавших отсюда родителей. Оно вроде, как и родина, и мистическим образом это всё ощущаешь кожей, но, вместе с тем, всё чужое и пугающе-непонятное. Мы ведь потомки тех первобытных людей, кто не захотел жить в Африке, покинул её. А кикуйю, масаи и другие африкацы – потомки тех, кто здесь зародился, как вид, и остался. В этом коренится наша разница в физиологии, в психике, в образе мышления, в представлениях о гигиене и человеческих ценностях.
Парадоксально, но для масаи, кикуйя и других африканских племён мы – безродные бродяги, не знающие своего роду-племени. Особенно это относится к афроамериканцам. Барак Обама кстати говоря, баллотировался на пост президента Кении в 2005 году, но его «прокатили», потому что посчитали недостаточно «своим». В этом кенийцы, вне всякого сомнения, особенно схожи с украинцами – бедные, но гордые. И кто знает, лидером какого великого государства станет политик, коего у нас «не возьмут» в президенты из-за того, что тот недостаточно «щирий українець»?
Константин Стогний
Источник:
sauz.tk
