Удивительно красивое место – Карпаты. Первый раз я соприкоснулся к их вершинам в августе 2000 года. Дело было в Румынии. До курортного местечка Буштень мы доехали из Бухареста на поезде. Уютный отель недалеко от вокзала, гостеприимный городок, маленькая православная церквушка, журчащие ручейки, через которые перекинуты элегантные мостики. Каменные дома, чистые улочки. На улицах продают душистые дыни и арбузы. С двух сторон долину обступают поросшие соснами склоны. Их вершины упираются в поднебесье. Особо запомнилась волшебная красота горы Карамаин, на пике которой расположен огромных размеров металлический крест в память героев, павших в первой мировой войне.
Второй раз я посетил Карпаты в январе 2001 года. На сей раз, это была польская часть Карпат – знаменитые польские Татры. Двухэтажный автобус «Мерседес» туристической фирмы «Анюта» унес нас из Калининграда к польской границе. Проходим таможенный контроль. Убожество нашего ККП — выщербленный асфальт, обветшалые строения, практическое отсутствие нормальных туалетов — так резко контрастирует с тем, что нас ждет уже на польской стороне.
Мы едем кататься на лыжах. Погода, правда, не внушает оптимизма. Солнышко, тепло, все тает. Для любителя лыж видеть все это — сущее мучение. Но пока мы ничего не видим, только строим предположения. Коллектив подобрался отличный, в пути мы начинаем знакомиться. Дорога продолжается почти 18 часов, всю ночь и первую половину следующего дня. Ехать почти тысячу километров в автобусе – не самое приятное занятие. Но комфорт автобуса и гостеприимные польские заправки с их минимаркетами, кафетериями, чистыми туалетами, где всегда найдется мыло и бумажные полотенца, облегчают наши страдания.
На пути встречаются польские селения – добротные трехэтажные коттеджи здесь не исключение, это скорее правило. Европа! Вспоминается Галич – «Мы ж им, гадам, помогаем, и сами как клопы пропадаем через это!» Пробирает зависть, белая зависть. Нет ничего плохого в том, что в бедных Румынии и Польше у крестьян хоромы каменные. Красиво жить не запретишь. Каждое крепкое домохозяйство – мотор для экономического роста страны. Но сколько еще идти нам, чтобы каждый наш крестьянин мог бы похвастаться каменным домом, с отоплением, электричеством, телефоном, нормальным подъездным путем. А перед нами – соседка Польша (которая, кстати, через пару лет стала членом Европейского Союза).
Закопаны – это зимняя столица Польши. Красивый городок среди лесистых склонов. Чудесный воздух, наполненный хвоей. Мы подъезжаем к отелю «Анталувка». Отель для среднего класса. Судя по практичной архитектуре и дизайну, построен недавно. Особых изысков нет, но все очень душевно. Одноместный номер с телевизором (много каналов на разных языках, но русского нет, не смотря на то, что зимой здесь кукуют только русские!!!). Мягкая кровать, ковролин на полу, красивый кафель в ванной, хрустящие полотенца – все это настраивает на хороший отдых. Побросав вещи и чуть-чуть приведя себя в порядок после долгой дороги, мы собираемся около входа в отель, чтобы отбыть на горный склон.
Мы идем по центральной улице Закопан. Движение автотранспорта здесь запрещено, мостовая, замощена плиткой и булыжником. По краям улицы двух-трех этажные каменные домики старой застройки. Кафе, дискотеки, обмены валюты, ювелирные магазины и даже Интернет-кафе. Правда, в этом кафе было всего шесть компьютеров, которых, понятное дело, на всех тысяч туристов и жителей не хватало, а в очереди стоять особо не хотелось. Заканчивалась улица мостиком через речку и рынком, на котором продавались бараньи шкуры, сувениры, лыжное оборудование.
Мы садимся в фуникулер в виде ступенчатого поезда и отправляемся на гору. Равнина и городок медленно уплывают вниз, мерно стучат колеса, ели вверху расступаются перед нашей махиной. Открывается величественный вид на окрестности как бы с высоты птичьего полета. А сердце замирает. Вдруг оборвется, уж по больно крутому склону едет наш поезд. Но все кончается благополучно и уже через несколько минут мы наверху.
Место, куда мы попали, — рай для лыжников экстра-класса, любителей покататься по непроторенным тропам. Но для чайников ездить здесь – сущее мучение. Поэтому после короткой экскурсии по окрестностям перед всей группой встает вопрос – ехать домой или брать инструктора. Усталость от поездки сказывается и в роли храбрых остались только мой друг — адвокат Сергей Баранов, и я. Дальше начались мучения. Как неудобно ходить в лыжных ботинках, кажется, будто ногу забетонировали. Оказалось, стоять на лыжах – целое искусство, особенно в части торможения и равновесия на поворотах. Инструктор поляк посмеивается над нами, но дело свое делает хорошо. К концу первых десяти минут мы уже довольно сносно освоили искусство подниматься на лыжах вверх по склону. Тяжело, но фуникулера для этих целей не предусмотрено. Наш каток напоминает крестьянское поле, отданное по зиме на растерзание подобным нам, горе-лыжникам. Особенно не поздоровилось забору из проволочной сетки и добротных деревянных перекладин. Так обычно огораживают, чтобы скотина никуда не ушла. Мы и не ушли. Я со всего маху врезался в забор два раза. Сережа больше, но и ездил он лихо, с задором, по спортивному.
К концу часа тренировки пот валил с нас градом. Сдав лыжи, мы пошли в деревянный домик-кафе, где заказали по кружке глинтвейна и шашлыку. Нам повезло, по приезде в Закопаны там шел снег. Соответственно, и на лыжах кататься было раздолье.
Нигде я не пробовал такого вкусного глинтвейна, как в Закопанах. Нет ничего прекраснее, когда разгоряченный катанием на холодном вольном воздухе, глотаешь потихоньку этот божественный напиток. Иначе нельзя, а то простудишься. А когда, усталый и голодный, вонзаешь зубы в мясо шашлыка, ощущаешь счастье, настоящее мужское счастье. Жизнь начинает налаживаться. Сидишь за столиком и смотришь на коллег, которые (с разным успехом) несутся по горному склону, где пять минут назад рассекал ты.
Но самый вкусный глинтвейн был у нас в отеле «Анталувка». Уже немолодой бармен с загадочной улыбкой в лучистых глазах стоит в костюме-тройке за стойкой бара и колдует над едой и напитками. В фойе — несколько пластмассовых столиков, в углу в низине стоит мягкий диван, который сразу облюбовали дети. Огромное стеклянное окно. За окном снег, а внутри — цветут цветы и тянутся к свету несколько пальм. Я облюбовал столик около камина. Сидишь на стуле, запрокинув ноги на подставку из розового мрамора, и задумчиво смотришь на огонь. Иногда горшочек для глинтвейна или бокал с коктейлем пустеют. Идешь к стойке, и бармен, одним взглядом определив Твое настроение, готовит тебе коктейль. Ни разу не ошибался. Все в точку.
Костер в камине великое чудо – смотришь, как тлеет полено, которое еще недавно было частью мощного дерева. Костер то разгорается, то затухает. И как-то спокойно становится на душе. Хорошо. В первый день мы сидели застенчиво, ожидая, когда бармен сам возьмет дрова и подложит в камин. В этом было какое-то священнодейство. Но в какой-то момент Сергей сам вышел на веранду и взял в поленнице охапку дров. Бармен посмотрел внимательно, и промолчал. С тех пор, вплоть до нашего отъезда ему уже почти не приходилось ходить за дровами. Мы сами стали поджигателями-кузнецами своего комфорта. Бармену оставалось лишь с печалью констатировать, что дрова, которые были им напасены на год вперед, эти непонятные русские умудрились сжечь за неделю. И каждый раз, когда кто-либо из нас отправлялся к поленнице, на бармена было просто жалко смотреть.
Но полякам грех было жаловаться на русских туристов. Ведь именно мы — русские — обеспечиваем этому городишке основной доход за столь короткий зимний сезон. Особенно дети. Ладно, взрослые, закажем-съедим. Основными покупателями у нашего бармена были ребятишки, которым родители на свою голову дали в финансовых тратах полный карт-бланш. И хотя от перестрелок «тик-таком» деток быстро отучили, они закупались соками вволю, не стесняясь при этом угощать всю свою компанию. Так что родителям пришлось проводить дополнительную воспитательную работу.
В Татрах я наконец-таки смог оценить французскую поговорку «boir comme un polonner» – пить как поляк. И хотя у Алексея Толстого русские добрые молодцы перепивали поляков, повстречав польского майора пана Романа, дюже крупного мужика, я понял, что и тут поляки нас сильно перегнали. А пил этот майор крепко. И всю компанию агитировал. Мечтал человек всю жизнь попить с русскими, и какое разочарование. Русские почти не притрагивались к своим бокалам. Что не мешало ему проставлять на всех из вечера в вечер любимый коктейль Джеймса Бонда – водки с томатным соком. Что ж, как по мне, так томатный сок – всегда кстати. Майор оказался человеком компанейским, жизнелюбивым. И как-то незаметно настал тот момент, когда языковые барьеры исчезают, как будто не было Вавилонского столпотворения.
Польский язык – потрясающе красив, я разговариваю с польским ветераном войны. Мы стоим на косогоре. Группа ушла куда-то далеко, а мы за жизнь, за философию. Или вот другой разговор. Польская девушка с красивым именем Маугоша. Она из Штеттина, крупного порта на севере Польши. Ей нравится русский, мне польский – мы прекрасно понимаем друг друга, даже без слов. Много ли надо двум людям. Я восхищаюсь красотой Польши. «Нет, говорит она. У нас бедная страна, тоже много развалюх. Особенно на севере страны». Собственно проблемы в странах пост-коммунизма одни и те же.
Утром принимаю душ и иду на завтрак. Большой шведский стол, где каждый накладывает себе сам. Беру хлеб, половинку помидора, огурец, колбасы, повидла, кусок сыра. На столе стоят чайники с кофе и водой. А также маленькие чайнички с молоком и заваркой. Наливаю себе кофе с молоком, с удовольствием размешиваю сахар. Морально готовимся к походу на лыжню. Быстренько переодеваемся и выступаем.
На этот раз мы идем на другую горку, профессионально подготовленную. В маленьком деревянном домике мы берем напрокат лыжи у гостеприимного пана Стефана. Берем инструктора и идем на гору. Первым «незапланированным» препятствием стал фуникулер. Я слишком внимательно слушал инструктора как правильно держать ноги, лыжи и колени при заезде на гору, что не обратил внимание на важную вещь – нельзя садится полным весом на фуникулер. А так … Я с удовольствием сел на конец палки, проверил правильно ли поставлены лыжи … и … палка фуникулера ушла из-под меня как-то сама. Я растянулся. Так из-за меня был остановлен фуникулер в первый раз. Дальше больше. Я встал. Теперь я не облокачивался всем весом, но забыл, что лыжи надо держать параллельно, они скрестились, срочно ищу решение, но борьба с фуникулером уже предрешена… Инструктор помогает подняться. Дубль три. На этот раз удачный.
Учимся спускаться. У нас все получается очень быстро. Теперь нам не нужно подниматься, как это было на дальнем склоне среди огороженного поля. С помощью магнитной карточки проходишь пропускную на фуникулере, отчего твой личный счет сокращается где-то на рубль пятьдесят по летоисчислению 2001 года. И вперед.
А затем мы летим вниз. Сначала не получается объезжать всех пешеходов. Потом профессионализма прибавляется, начинаем вписываться в повороты. К концу дня уже не мы на всех «наезжаем», а сами рискуем стать жертвой озлобленных чайников. Летим вниз, в ушах свистит ветер, морозный воздух обжигает легкие, а внутри захватывает дух. И мы стремимся вновь наверх. Фуникулер уже не помеха, хотя пару раз я все же «срывал банк». Но на этом «кредитные отношения» и история моей любви с фуникулером не закончилась. Известность на весь курорт и почетное прозвище Бэтман я заработал не за это.
Вершина приближалась. Крутой подъем, на котором лучше фуникулер не обрывать и не падать – себе кости переломаешь и внизу идущим. Молитва на устах. Вот-вот. Но… Прямо на выходе стоял мужик, вставлявший лыжу в ботинок. А рядом другую часть выезда перегородили дети. Кричу мужику отъезжать. Если мы столкнемся, будет большая куча мала. Мужик едва шевелится, а развязка неотвратимо приближается. Надо что-то делать, не могу остановиться, решаю объехать. Между обрывом и краем лыж мужика десять сантиметров. Впишусь. Я это знаю. Держу палку фуникулера, чтобы сохранить скорость для разворота. И тут за секунду до момента, когда я планировал эту палку отпускать, фуникулер резко повело в лево. И я понимаю, что качусь в обрыв. Единственная мысль удержаться на лыжах. Скорость разгоняется. И тут, в лучших традициях рекламы «Спрайта», передо мной возник знак с надписью СТОП на красном фоне. И я в этот знак вписался тютелька в тютельку.
Подняться уже не было сил. Болела некогда сломанная нога. Да и некуда было идти. Вверху воздух, облака, небо. Чувствуешь себя эдаким Андреем Болконским под Аустерлицем. Зачерпнул пригоршню снега. Пытаюсь подняться. Неторопливым шагом откуда-то снизу от будки управления фуникулером подходит старик-поляк, протягивает руку, помогает подняться. Я оборачиваюсь и тут понимаю причину этой тишины. Ради меня на две с половиной минуты остановили фуникулер. Тогда я не осознавал опасности, однако, как только махина тронулась, я понял, что произошло. Когда отпускаешь палку фуникулера, она делает рывок, как пружина, сжатая силой веса, который она тащила. И … представьте себе удар подобной лопатой. И свою голову в месте, куда идет прямая наводка. Я лежал именно там. Но поляк был внимателен.
И опять ветер в ушах, щемящее чувство счастья полета, весь мир перед тобой расступается, наполняется яркими красками, а в крови играет адреналин. Как хочется разделить этот мир на две части. Но вторая часть – пустота космоса, которую переполняет мечта врубить двести километров в час по ночной калининградской дороге на пути в Зеленогорск, когда машину переполняет громкая музыка, кровь будоражит алкоголь, а по краям дороги растут во всем своем великолепии последние солдаты третьего рейха – старые деревья, многие из которых становились последним, что видели в этой жизни автомобилисты. Но вселенная не терпит пустоты. И из этой вселенной на меня уже падал метеорит в виде замечательной девушки Маши, которой для этого также пришлось преодолеть тысячу километров. У нас одна карточка. Мы летим вниз, она быстро и легко, я вслед, а затем мы встречаемся внизу растрепанные и счастливые и встаем в очередь на фуникулер, где вынуждены в дарвиновской борьбе отстаивать свое место в конкуренции с малышней, стремящейся во что бы то ни стало прорваться вперед!
На нашем курорте существовало три склона. Легкий, нормальный и профессиональный. Профессиональный склон был настолько крут, что пробирала дрожь. Я не хотел записываться в клуб самоубийц, поэтому отрабатывал свой героизм на нормальном склоне. Сергей ушел в туда — в никуда — на самую экстремальную гору, умудрился нормально съехать, а дальше на другие менее опасные склоны его было уже на аркане не затащить. Но, что дозволено Юпитеру, недоступно … вашему покорному слуге. С третьей попытки, освоившись с быстрым фуникулером нормальной горы, я оказался на вершине. И понял! … Надо вызывать вертолет! Катастрофа. Что делать? Может быть, это была недостаточность пива и глинтвейна в крови, может, врожденная осторожность. И словно в издевательство на моих глазах девочка-лыжница забирается на трамплин и с разгону летит вниз.
Я смотрю на других. Среди них должны быть такие же чайники… Но ничего не обнаруживаю и стараюсь спускаться вниз, оставаясь при этом на ногах. Мне это почти удалось … До первого поворота. Потом я лежал на крутом склоне, и мимо меня ракетами проносились лыжники. Я пытаюсь встать, плохо получается. Мимо на полной скорости проезжает девушка полячка. Резко тормозит и протягивает мне руку. Как зачарованный я поднимаюсь и смотрю на ее прекрасные волосы, лучистые глаза. Еду. На резком повороте лечу кувырком. Пытаюсь встать. С мольбой смотрю на нее. Она медленно-медленно проезжает мимо. Тут я вскакиваю и вслед. На полной скорости. Мы пришли почти одновременно. Внизу ее ждал бой-френд. Тяжко вздохнув, еду дальше. Запивать подвиг глинтвейном и заедать шашлыком.
Кстати, обнаруживаю, что в этой кофейне готовят еще и потрясающие блины, причем, с вареньем, сливками и прочими вкусностями. После шашлыка это выглядит явным излишеством, а без шашлыка их недостаточно. Но вкусны…
И снова на нормальную горку. И там уже понимаешь, как надо спускаться. Первые разы дело шло на тормозящих лыжах. Но потом тот же свист в ушах, только ощущения более яркие. Правда, как-то в один день, я почувствовал, что кататься стал все хуже и хуже. На одном из спусков навернулся несколько раз. Подошел к барьеру снимать лыжи. И… увидел, что ботинки не застегнуты. С расстегнутыми ботинками удобно ходить без лыж, но крайне не рекомендуется так ездить. Ощущение будто лыжи тебя не слушаются. После каждого падения приходится себя преодолевать. Но горы зовут.
Конечно, каждое путешествие несет в себе новые приколы. Помню мне очень понравились сувениры на рынке – ручки в форме топорика – деревянная ручка, на которую насажен мини-топор. Купил я несколько таких ручек. Вернулся домой, что-то мне надо было записать, а как раз настало время ужина. Сидим мы за ужином. Напротив нас папа с маленьким сыном. Сынишка не хочет кушать. Между папой и младшим идет ожесточенная торговля о количестве ложек. Я сажусь, что-то пишу. Глаза паренька загораются – «Вау, топорик. Можно посмотреть?» В этих глазах столько просьбы, столько любопытства, что хочется ему этот топорик просто подарить. Есть такая кавказская традиция. Но просто так дарить нельзя.
— «Если съешь всю тарелку до дна, топорик будет твой!» Тогда мне казалось, что это честный заработок, но после того, как официантка налила мне борщ, я понял, почему малыш не хотел ЭТО есть. Глядя, с каким лицом и энтузиазмом он поедал «это», мне стало стыдно. И я понял, что сам должен все это с веселым лицом съесть до дна. Я съел, но было мучением видеть, как тяжко дается каждая ложка этого малышу. Но он все съел, и честно заслужил свой топорик. «Дядя, я все уже съел!» -«А этот кусочек морковки!» – ребенок доел. И с чистым сердцем я отдаю ему эту авторучку. И тут же пожалел. Не потому, что сувенир был мне так дорог. Просто малыш сразу сбежал из-за стола, и… началась игра в войнушки, где наш герой гонялся за всей малышней с топором. И мне стало действительно страшно, что такой топор может сильно повредить кому-то из играющих.
«Топор, малыш, это боевое оружие. Дядя много воевал, и знает, что нельзя просто так им размахивать». Взяв с малыша обещание, больше не играться с топориком, я пошел доедать ужин, чтобы уже через несколько минут стать свидетелем сцены, когда вбегает наш малыш, а за ним «дядя Володя». Такой мужичище лет пятидесяти, и требует отдать топорик (не фиг взрослому четырехлетнему было гоняться за трехлетней мелюзгой... к тому же ябедой). Столько слез было. Но в конечном итоге все закончилось благополучно, и наш малыш заснул в кроватке с топориком в руках.
Вот так доводим до смертоубийства. Впору замаливать грехи. Для этого в Закопанах много красивых костелов. В ста метрах от нашего отеля возвышался деревянный храм. Но отель наш находился на холме и был виден издалека, а храм — в глубине улице посреди застройки. Я несколько раз проходил мимо и практически не обратил на него никакого внимания, поскольку либо мы торопились на горку, либо шли уже уставшие с горки. И уже в конце нашего пребывания, в один из дождливых дней, когда кататься не было особого желания, идя по этой улице, я услышал прекрасную музыку. Я попал как раз к началу службы. Храм быстро наполнялся людьми, причем приходили и молодые и старые. Народ в Польше очень религиозен. Службы красивые, причем обращало внимание то, что поляки очень серьезно относятся к ритуалам. Надо, конечно, видеть их одухотворенные лица, когда они преклоняли колено при входе или выходе из храма, чтобы осенить себя крестным знамением. Особенно поражали девушки — молодые, современно и стильно одетые — но молящиеся столь искренне, истово отдающие поклоны.
Меня поразила архитектура этого деревянного храма, в чем-то напоминавшая шедевры нашего деревянного зодчества. Общие корни. Славянские. Но самым величественным костелом было все-таки не это дивное строение, а большой каменный собор, располагавшийся на главной улице, чуть-чуть не доходя до основного рынка сувениров. В один прекрасный день, когда я решился сходить на почту, чтобы отправить друзьям и родным открытки с видами этого города, моему взору предстала удивительная картина. Маленькие дети, наряженные в белые костюмчики ангелочков с крылышками, подходили к прохожим и просили пожертвовать деньги на содержание местного оркестра. Детей было много, все мероприятие проходило под эгидой церкви и школьных властей. Каждому пожертвовавшему выдавалось наклейка в виде красного сердечка, которое большинство клеило на одежду. Идешь и ощущаешь принадлежность к какому-то неведомому братству, сопричастность. В тот день был один из католических праздников. Я зашел вместе с другими на службу в большой храм, послушал песнопения, проникся их великолепием. В конечном итоге мы все христиане, пусть на ряд вопросов мы придерживаемся различных точек зрения.
Дни быстро летели, и настал момент расставания с этим дивным городом. Отпуск и так затянулся до неприличия. Но каждая клеточка организма ощущала легкость. Я помню 1995 год, когда я впервые оказался в этой стране. Мы возвращались домой на автобусе с паломниками из Франции. На общественных началах я выполнял тогда роль переводчика группы. Наша поездка была очень интересной, познавательной. Но было очень трудно переходить с языка на язык и улаживать разные деликатные ситуации, которые сплошь и рядом случаются с членами тургрупп. Но вот, наконец, позади была польско-германская граница, где пришлось приложить все усилия, чтобы убедить германских пограничников не заносить в черный список двух наших девушек-паломниц, которые по глупости просрочили визу. Я сидел в уютном польском кафе и почувствовал полную расслабленность и безмятежность. Ощущение отдыха, вселенского покоя и радости, можно сказать, своего рода нирвану. Аналогичные чувства подлинного блаженства я испытал и здесь в Закопанах. Может быть, воздух тут другой, вода, небо, люди, но нам здесь было хорошо и вольготно.
Впереди была еще длительная дорога домой, в Россию. По пути мы заехали в Краков, где посетили знаменитый краковский аквапарк. Там, конечно, раздолье для ребятни, но для больших акул на мелководье — не место. Опробовав местные водные горки, мы отправились в фаст-фуд, где нам предлагали «аква-бургеры» и пр. Сверху была огромная пирамида, к которой стремились пальмы, а внизу под нами плескались люди. Я сидел и отдыхал. И думал.
Думал, что раньше где-то здесь была русская земля. Но русская ли? Мы делили эту Польшу пять раз – три раза при Екатерине, по-одному при Александре Первом и при Сталине. Результат налицо. Может, не делить чужое надо было, а обустраивать свой край? Вскоре после указанных событий Польша станет Евросоюзом. Россия также неизбежно придет туда. Завтра. Но это завтра начинается сегодня.
