Я была во Вьетнаме не один, не два и даже не три раза. И я абсолютно уверена, что буду возвращаться туда снова и снова. Вьетнамом заболеваешь, как лихорадкой, и где-то раз в полгода или год меня начинает потрясывать и тянуть обратно. Причем с такой силой, что сопротивляться нет никакой возможности. Впрочем, как и смысла. Эта страна — тест для моей доброты, чистоты, любопытства, обжорства, наглости, способности видеть и принимать вещи такими, какие они есть.
Вьетнам — волшебная страна, которую надо «успеть застать». Как и в большинстве азиатских стран, индустриальный прогресс и европейские капиталы быстро и верно сметают неповторимый, наивный и хрупкий местный колорит. Сегодня, чтобы обнаружить его, всякий раз нужно забираться все глубже и глубже.
Точно так же, как я бывала во Вьетнаме не однажды, я не однажды писала про Вьетнам. В основном про Сайгон и Ханой. Мне нравятся оба города — по-разному. Мне нравится сравнивать их виртуальную дуэль с дуэлью Москвы и Питера. Более того, я каждый раз обнаруживаю в них все новые и новые оттенки и запахи, о которых совсем не грех рассказать.
Я могу часами говорить о бесконечных кафе Сайгона с очень эклектичными интерьерами, изучение которых сначала способствует аппетиту, а потом очень отвлекает от еды. Или вот танцующие слоны в сайгонском зоопарке. Хоботами, хвостами и ногами они настолько попадали в такт Jingle Bells в канун Нового года, что у женщины, продающей рядом бамбук, товар закончился моментально: туристический пыл накормить это необыкновенное трио невозможно было сдержать.
Или об удивительном, ни на что не похожем ханойском кукольном театре на воде. Или о художественных галереях Ханоя, о необыкновенной живописи, главное достоинство которой — настроение. А еще о хлебе. В Ханое он какой-то особенно красивый. Однажды, прогуливаясь вечером по городу, я случайно подсмотрела, как в одной пекарне работала ночная смена. Cовсем юная девушка лепила булочки и, пока никто не видит, презабавно жонглировала ими, с переменным, правда, успехом. С утра я зашла в эту булочную и купила себе булочку с изюмом из чьей-то радости.
Мне хочется снова и снова говорить о детской открытости, любопытстве и доверчивости вьетнамских взрослых. Однако... Вьетнам ускользает от нас почти со скоростью света. И потому на этот раз мне хотелось бы забраться поглубже и рассказать о тех местах, которые пока еще лежат в стороне от скоростных магистралей.
Сапа. Заоблачный край
Забравшись на высоту 1600 метров над уровнем моря, Сапа утопает в облаках к северо-западу от Ханоя. Как маленькая вьетнамская Атлантида, город и окрестности словно плывут по небу. Здесь удивительный «островной» климат: весна, лето, осень, зима почти не различаются. Около 25 градусов летом, не меньше 15 зимой. Идеально.
Традиционные вьетнамские хижины соседствуют здесь с изысканными французскими виллами в колониальном стиле. Флора и фауна тропиков честно уживаются с флорой и фауной умеренных широт. И почему-то только в Сапе я видела нереальное количество настоящих русских мурок и барсиков, ну вылитые, только что мяукали по-вьетнамски. Для полноты ощущений появлялись они почему-то чаще всего из-под таких же серых наших уазиков, здесь без них никуда — ни пройти, ни проехать. Может, их экспортировали в свое время вместе с кошками?
Со всех сторон Сапа окружена девственными лесами. В них прячутся живописные деревни, вокруг которых разноцветные поля, террасами спускающиеся по склонам гор.
В деревнях живут разные племена, говорящие на разных языках, но очень дружные между собой. Хмонги, дао, тай, зя. Глядя на них, забываешь даже о колорите ландшафта. То есть сначала я подумала, что где-то в кустах наверняка спрятана камера и здесь снимается кино. А иначе зачем они все так вырядились?! Но нет, никакого кино здесь не снимают. А местные жители носят свои национальные костюмы так же, как делали это их предки задолго до появления здесь первого человека, шуршащего долларами. Ткань для этой одежды изготавливается вручную на старинных ткацких станках. Одежда — широкие штаны и юбки, а еще ханг пен — обмотки, заменяющие женщинам чулки. Они шьются из ткани с геометрическим орнаментом, окрашенной красителем индиго с применением воска. Как батик. Это местная «фирменная» технология.
Женщины самого многочисленного племени Сапы красуются в ярко-красных головных повязках, похожих на своеобразный тюрбан. Этот красный тюрбан — как настоящий флаг Сапы, символ. Он на девушках и старушках, на картинах местных художников и на фото туристов. Когда я показываю друзьям акварельки, на которых красуются две барышни в красных тюрбанах, все говорят мне, что они очень грустные. Это не так. Они просто загадочные и слегка растушеваны туманом.
Основное занятие местных жителей, конечно, сельское хозяйство. Кто поталантливее, занимается ремеслом: режет фигурки из дерева, чеканит металлические украшения, вышивает одежду, коврики, полотенца.
Я попала в Сапу с вполне конкретной целью — заняться агротуризмом. То есть я и мой вьетнамский гид должны были заселиться в местную семью и пару дней делить с ней кров и стряпню, приготовленную на костерке, разложенном прямо в центре главной комнаты дома. Полы в здешних домах земляные, и потому такая «кухня» здесь у каждого первого. Еда очень простая — в основном свежайшие овощи и рис. За едой собирается вся семья, и с помощью гида наше общение происходило на должном дружественном уровне. Мои хозяева оказались людьми приветливыми и даже позволили мне полечить их годовалого малыша, который отчаянно орал от зубной температуры. Высшее проявление доверия для вьетнамцев. Спать меня отправили на «верхний этаж» — нечто, очень напоминающее русские полати. Забираться ползком, во сне резко не вскакивать — лоб расшибешь. На вьетнамских полатях со мною случилось дежавю — моим одеялом должен был стать квадрат из ярких разноцветных лоскутков. Точь-в-точь как у бабушки на печке!
На следующий день на рынке у меня, как у всякого порядочного европейца, от запахов помутился рассудок. Представьте такой виртуальный салат, разлитый в воздухе, — свежайшие овощи невиданных сортов, приправленные душистыми специями, спрыснутые соками диковинных фруктов. И подается он как гарнир к свежей речной рыбке, название которой вряд ли удастся отыскать даже в самом полном вьетнамо-русском словаре. Просто гастрономическая катастрофа. После испытания рынком я немедленно отправилась в кафе — требовать рыбу с салатом. Вместо аперитива к моим ногам поднесли сковороду с углями. Неужели здесь жарят туристов? На мою вопросительно поднятую бровь официант заулыбался и потер свои плечи — мол, согреться вам надо. Так здесь принято.
Халонг. Там, где дракон спустился в море
«Там, где дракон спустился в море» — так переводится название бухты Халонг, находящейся на севере Вьетнама. По местной легенде, острова Халонга были созданы великим горным драконом. Однажды он вышел на берег поразмяться и своим огромным хвостом выдолбил многочисленные долины и лощины. Когда же, притомившись, снова погрузился в море, то места, выкопанные его хвостом, заполнились водой, а на поверхности осталось лишь несколько островков. Сегодня, правда, эти «несколько» переваливают за три тысячи. Дракон был, видимо, не вредный. Уже много лет творение хвоста старика-дракона является заповедником под охраной ЮНЕСКО. Островки бухты обрамлены бесчисленным множеством пляжей и изобилуют гротами и пещерами, созданными ветром и волнами.
Вот, например, грот Барабан назван так потому, что, когда ветер дует сквозь «лес» из сталактитов и сталагмитов, кажется, будто где-то вдалеке кто-то невидимый бьет в барабаны. В солнечные погожие месяцы — с апреля по сентябрь — море в бухте Халонг изумрудно-прозрачное, теплое. В остальное время оно мутнеет, как будто в изумрудную воду пролилось топленое молоко. Лично мне туманный Халонг милее, чем откровенно солнечный. Есть что-то невыразимое и загадочное, когда ты плывешь на деревянном паруснике, корму которого венчает резная голова того самого дракона, который когда-то создал всю эту красоту. Над тобой плещутся алые паруса, и корабль тихонько пробирается между зелеными, похожими на сказочных горбатых чудищ островами, закутанными в молочный туман.
Иногда где-то вдали мелькают такие же алые паруса, как у меня. В этот момент мы друг для друга — символ мечты, озвученной Александром Грином. К слову, арендовать деревянный корабль со сказочными парусами стоит всего 100 долларов в сутки. Это вместе с проживанием, бесконечным королевским питанием из морепродуктов и фруктов и командой, которая ни слова не знает по-английски. Так что погружение в параллельный мир оказывается полным. По крайней мере, так было во время моей последней поездки. Может быть, к тому моменту, как вы соберетесь, халонгские моряки подтянут свой английский, но хорошо ли это? Не знаю. Время от времени к моему волшебному кораблю подплывали крошечные плотики или лодки, пестрящие бананами, орехами, печеньем и прохладительными напитками. Это как ларьки со сникерсами и чипсами в Москве, только водные. Доставка на борт — по канату.
Деньги — по уговору. Женщины, которые подплывали в лодках, поразили меня тем, что гребли ногами. Без обуви, в разноцветных носках, они управлялись с веслами так же ловко, как с палочками при еде. Руки были нужны им для того, чтобы объяснить мне, что я неизбежно умру с голоду на своем шикарном корабле, если не куплю минимум половину содержимого их плота. По крайней мере я так поняла. И я действительно покупала у них бананы и орехи и с удовольствием наблюдала, как все это в специальных корзиночках медленно подтягивалось к борту. Раньше я думала, что так передают провизию узникам крепостей или строптивым принцессам, заточенным в замке. Отныне мои горизонты в этой области заметно расширились.
Помощник капитана, который доставал для меня прибывшие по канатной дороге припасы, указал рукой на остров, мимо которого мы как раз проплывали, и начал повторять со свойственной почти всем вьетнамцам многократностью: тип-топ, тип-топ, тип-топ... Это был первый раз, когда кто-то из команды решился со мной заговорить. Судя по виду помощника капитана, тип-топ — это единственное, что я обязательно должна была понять по-вьетнамски. Увы, он ошибся. Я поняла, конечно, что мои покупки прибыли и все, стало быть, тип-топ, то есть в порядке. Но при чем здесь остров? Об этой забавности я рассказала, сойдя на берег, хозяину одного из пляжных кафе, которых здесь, кстати, множество, уютных и вкусных. Этот человек, вполне сносно изъяснявшийся на языке Шекспира, долго над чем-то хихикал, а потом рассказал мне историю острова Тип-Топ.
Оказывается, когда-то правительство социалистического Вьетнама подарило этого «зеленого зверя» советскому космонавту Герману Титову в знак уважения и дружбы. Однако правительство Советского Союза такому подарку не обрадовалось, только представьте: советский гражданин и вдруг — владелец острова! Невозможно! Герман Титов о щедротах вьетнамских товарищей знал лишь понаслышке. Вьетнамцы же к собственному подарку отнеслись куда более уважительно, а потому остров так за Титовым и остался. Вот только фамилия космонавта сложновата для их языка.
А потому, с удовольствием рассказывая историю ставшего легендарным острова, вьетнамцы с широкой улыбкой называют его просто Тип-Топ. И ведь веришь же им — веришь в то, что действительно все будет хорошо.
